Обновлено 11.05.2017 Studentportal.pl
Кароль Шимановский вошел в историю польской музыки как один из самых известных и значимых после Шопена, композиторов, его творческая деятельность была на уровне с самыми интересными явлениями музыкальной жизни наших веков. Ценители заинтересовались его музыкой буквально с самого начала его творчества, когда в начале столетия в Варшаву приехал двадцатилетний парень, выходец из небольшой украинской провинции.
Кароль произвел впечатление на варшавских музыкальных арбитров тонкостью вкуса и культуры, талантливостью привезенных, по их мнению, произведений. Музыка Шимановского не вызвала абсолютно никаких разногласий. Ясным было то, что его произведения талантливы, и что у их колыбели находился сам Шопен. Что-то настороженное, тревожное можно было услышать в девяти маленьких прелюдиях; какие-то свежие гармонии, истаивающие недосказанные фразы, утонченность формы, которую именно так, чуть касаясь клавиатуры, и можно было передать слушателям. Это шло от Скрябина, чье раннее творчество также было навеяно Шопеном. Не связывая себя с консерваторией, Шимановский брал уроки у известного композитора и педагога Зигмунда Носковского.
«Провинциальность» Кароля была лишь образной. Да он на самом деле родился и вырос в тогдашней Украине, а конкретнее в поместье Тимошовка, около Елизаветграда. Но в доме у Шимановского всегда звучала музыка. В ближайшее родственное окружение Шимановских входили: Густав Нейгауз, его сын Генрих, памятный каждому из нас изумительный пианист и педагог, дочь Наталия — тоже пианистка, братья Феликс, Зигмунд и Станислав Блуменфельды, брат и сестра Шимановского — пианист и певица. В этом кругу музыкантов нескольких поколении, учась у Густава Нейгауза игре на фортепиано, рос Кароль.
В Варшаву приехал юный, но талантливый музыкант, который с помощью интуиции ориентировался в законах музыкального мышления, ему необходимо было получить образование, чтобы упорядочить знания, нужно было найти опытного и строгого педагога — композитора. Таким и стал Носковский. Вкусы и симпатии учителя не выходили за пределы традиций романтической музыки, а некоторые гармонические «излишества», на которые так осмеливался Кароль, он принимал с большим педагогическим тактом.
Изначально творчество Шимановского было посвящено только лишь камерной музыке – инструментальной, а также вокальной. В 1903-04 годах Шимановский начал писать крупные опусы, сонаты, фортепианную и скрипичную, рядом с ними — Вариации на тему польской народной песни. В этих произведениях, также, как и в романсах на слова Каспровича, Берента, Мициньского уже просматривается рука мастера, со своей особенной манерой письма. В фортепианных шедеврах постоянно обращает на себя внимание изысканность колористической трактовки звучности, рафинированная фактура, общая печать творческой непосредственности.
У Шимановского есть та особая черта характера, которая постоянно, в каком бы он не был обществе, наделяет его «магнитной личностью». В первые же варшавские годы он становится примером, к которому тянется талантливая музыкальная молодежь. Очень близкими друзьями Шимановского был скрипач Павел Коханский и пианист Артур Рубинштейн, они стояли только в начале пути своей мировой карьере. В 1905 году в Берлине Шимановский познакомился с Гжегожем Фительбергом, который был талантливым польским дирижером, а также ярым пропагандистом новой музыки, неистовым поклонником Рихарда Штрауса. Спустя время была создана группа молодых прогрессивных музыкантов, они объединились под названием «Молодая Польша в музыке». В группе состояли Фительберг, Ружицкий, Шелюто, Карлович и Шимановский. В нее очень хотели попасть Рубинштейн и еще несколько высокоодаренных артистов, составляющих исполнительский актив «Молодой Польши».
Творческий путь Шимановского можно разделить на три этапа-периода: «романтический», «импрессионистский», а также «народный». В любой подобной ситуации трудно избежать схематизма, но в данном разделении своя логика есть. Первый период заканчивается монументальным сочинением — Второй симфонией, которая была написана в 1910 году. До нее написанная Первая (1907 год) была исполнена всего один раз, в начале весны 1909 года. Автору очень не понравилось свое детище, больше он не направлял его на эстраду и даже не отдал на печать партитуру. Так, до сих пор она осталась только написанной от руки. Другое дело — Вторая симфония. Впервые она была сыграна под руководством Фительберга в 1911 году, она завоевала прочное место в репертуаре. Ее первая часть — это открытая декларация неоромантизма, с обнаженным выражением чувств, со сложным эмоциональным подтекстом. Вариационная форма второй части дает композитору возможность преломить сквозь много граней напевную тему и последнюю, шестую вариацию трактовать как вступление к третьей, финальной части. Тут, в финале, дан комплекс сложных размышлений, распутывание драматургических узлов, связанных с предыдущими частями. Впервые Шимановский выступает во всеоружии такой солидной полифонической техники, построив тяжелую фугу, в которой разрабатывается целых, пять тем. Но дело не только в том, как решена техническая задача. Важно, как органично, не «засушивая», а сохраняя эмоциональный накал тематического материала, композитор приводит всю конструкцию симфонии идеально логичному завершению.
После Концертной увертюры (которая прошла в 1905 году) и Второй симфонии имя Шимановского становится все более популярным в европейских странах. Он выступает как пианист, исполняя свои личные произведения, слушает оркестровую музыку, частенько разъезжая по столицам и другим музыкальным центрам Европы; несколько лет он прожил в Вене, где общался с крупнейшими музыкантами австрийской столицы.
После длительных поездок и нервного напряжения, он с радостью возвращается в спокойную Тимошовку, куда съезжаются и все его друзья. В письме к 3. Яхимецкому, которое было написано летом в 1911 году, говорится о пятинедельном визите Артура Рубинштейна, совпавшем пребыванием в Тимошовке Генриха Нейгауза и Гжегожа Фительберга. Им Шимановский играл свою Вторую сонату для фортепиано. «Оба были захвачены ею»,- пишет автор.
Как раз в родном Тимошовке появился план заграничных турне с концертами, целиком посвященными музыке Шимановского.
Со временем Шимановский стал уже зрелым и опытным музыкантом. А интерес ко всему новому, что происходит в мире и в музыке музыки, так и не покинул Шимановского. И в этом он остался верен заветам «Молодой Польши». Шимановский обращает свое внимание на то, что ветер приносит из Франции. Даже сами названия его сочинений напоминают французское искусство: «Остров сирен», «Калипсо», «Наузикая»,- три эти поэмы образуют фортепианный цикл «Метопы», а «Фонтан Аретузы», «Нарцисс» и «Дриады и Пан» — цикл «Мифы» для скрипки и фортепиано.
В период первой мировой войны Шимановский находился на Украине. Директор Киевской консерватории Р. М. Глиэр сделал ему предложение вступить работать у них преподавателем. В этот период времени шел интенсивный процесс создания Третьей симфонии. Шимановский переживал, что может спугнуть «музу» если переключится в педагогическую деятельность, поэтому не принял предложение Глиэра. Симфонию он окончил писать в 1916 году. Самые близкие друзья Шимановского, Павел Коханский и Гжегож Фительберг, в то время проживали в Петрограде. Они и пригласили туда Шимановского, а также познакомили с дирижером Александром Зилоти, который и должен был дирижировать премьерой Третьей, назначенной на начало 1917 года. Как писал биограф Шимановского, Т. Бронович-Хилиньская, «реализовать эти планы не удалось изначально из-за болезни Шимановского, потом… история».
Революцию Кароль воспринял как окончание ненавистного царизма. Более того, когда он находился в Елизаветграде, то принимал активное участие в новых формах культурной жизни, должен был,- как пишет Ярослав Ивашкевич,- «неоднократно переживать тревогу, опасаясь за свою жизнь, когда в городок вступали белые банды, потому что он сразу же после революции стал на сторону красных». Некоторое время Шимановский находился на должности «комиссара по делам искусств» и был заместителем редактора местной газеты, там он неоднократно писал передовые статьи. Зимой в 1918 году Шимановский вернулся в Варшаву, там начался новый этап его творческой жизни.
Начало не предвещало ничего многообещающего. Он писал одному из своих друзей: «Между мною и польской публикой (во всяком случае, варшавской) нет никакого реального контакта, для них я чужой, непонятный».
На протяжении пяти лет (1927-1932) Шимановский стоял во главе Варшавской консерватории, он тратил много сил на установление в учебном процессе тех творческих принципов новаторства, внимания к современной музыке, которые казались ему не менее важными, чем традиции строгого академизма.
Некой отдушиной для Шимановского были длительные концертные турне с Коханским и Рубинштейном по столицам Европы и поездки в США. Концерты проходили с нарастающим успехом, музыка Шимановского притягивала себе слушателей.
Важным событием первого периода после возвращения в Варшаву стала премьера его одноактной оперы «Хагит», которую он написал еще в Вене прямо перед первой мировой войны. Музыка «Хагит» обнаруживает заметное влияние Рихарда Штрауса и перенасыщена оркестровой звучностью.
Также очень важной для творческой эволюции Шимановского было его знакомство с новыми произведениями, которые появились в период войны. Он восхищался партитурами Равеля, его потрясает «Свадебка» Стравинского, который сам играет ему отрывки из нее. В Лондоне он смотрел спектакли балетной труппы Дягилева. «Ранний Стравинский», так ярко и своеобразно претворивший русский фольклор в своих партитурах, заставляет Кароля, многое изменить в своем творчестве.
Первым результатом было разочарование в следующей своей опере «Король Рогер», над которой он работал не один год; второй — восторженная статья о Стравинском, в связи с его приездом в Варшаву.
Если говорить о роли Стравинского в биографии Шимановского, то речь должна идти не о влиянии (ведущем часто к подражанию), а о сильнейшем стимуле, который был направлен в сторону изучения и претворения народной музыки. Так появился шикарный 50-й опус Шимановского (1926 г.), в котором было 20 мазурок для фортепиано. Композитор находит на новую дорогу. Еще не уверенный в правильном выборе, он ищет, оглядывается. Конечно, не могло обойтись без Шопена, так многогранно раскрывшего поэзию мазурки. Но тут, же слышатся и терпкие гармонии Бартока, которые впервые проглянули в некоторых из «12 этюдов», написанных Шимановским еще в 1916 году.
В полнее возможно, боясь воздействия чародейской силы Шопена, Шимановский «зовет на помощь» Бартока и Стравинского. Тек ли, иначе, но в этом творческом акте он снова обретает себя. Уже не было экстатического самообнажения, неоромантики, иссяк интерес к изысканностям «французской кухни». Шимановский первый раз вслушивается в реальную мудрость народного искусства, приучается ценить его немногословность, начинает постигать, какие в нем таятся богатства, насколько своеобразен этот мир.
С августа 1922 года Кароль Шимановский, уже не мог жить без Закопане. И тут речь шла не о курорте в Татрах, где больные туберкулезом искали спасения или хотя бы отсрочки неизбежного. Последние 15 лет жизни Кароль находился по большей части в угнетающей атмосфере горных санаториев Польши и Швейцарии. Но в Закопане, начиная с 1914 года, разрастался «Музей Татраньски», который создали и опекали энтузиасты, влюбленные в народное искусство польских горцев, в их быт, речь, музыку, прикладное искусство. Среди энтузиастов выделялся Юлий Зборовский, который записывал на фонограф песни, танцевальную музыку, пастушьи наигрыши, прибаутки «татраньчыков». В этот мир влился Шимановский. Тут появился замысел «Харнаси», балета из жизни горцев, которые сыграли большую роль в истории польской музыки и польского хореографического театра.
Продолжая линию, которая шла от «Двадцати мазурок», композитор проникает в те глубины, где находятся уже «праинтонации» славянской музыки. Не стилизация, а воссоздание звучаний скрипок, на которых народные виртуозы играют, повернув их декой к публике и держа не у подбородка, а почти на груди; воссоздание пения, резкого, горлового, но пленительного в своей первозданной свежести, от которой, как от студеной ключевой воды, ноют зубы.
Сюжет «Харнаси» довольно таки простой. Миловидную девушку отдают замуж за нелюбимого ей человека. Свадьба выдалась одновременно и веселой, и печальной. Настроения, естественно не было у невесты. Еще и потому, что она влюбилась в одного из горных разбойников, из тех, кто не трогает бедных, а только богатых. Тот дал обещание украсть девушку; время проходило, а его все не было. Но неожиданно он приезжает (недаром в народе их зовут «харнасями», от корня «харный»- красивый) и увозит свою любимую. Только в 1931 году закончили работать над сложной партитурой.
Последующие опусы Шимановского — двенадцать «Курпиовских песен» для голоса и фортепиано и шесть народных песен для хора,- становятся свидетельством того, что связь композитора с народной музыкой укрепляется. Этому подтверждением является сборник польских народных песен, который был обработан для фортепиано, и «Четыре танца» (Полонез, Краковяк, Оберек и Мазурка). Последние произведения создавались в 30-х годах, и самое значительное из них это Четвертая симфония, названная автором Концертной симфонией. Написанное для солирующего фортепиано и оркестра сочинение это соединяет оба жанра — симфонию и концерт. Посвящено оно Артуру Рубинштейну. Четвертую симфонию, написали за несколько лет до нее широко известная оратория «Stabat Mater», а рядом с ними Второй скрипичный концерт, завершают путь композитора, путь неустанных исканий.
Композитор еще в 1935-1936 годах совершал концертные поездки, которые проходили с большим успехом. Исполнение последней симфонии и концерта подарили Шимановскому чувство полноценного удовлетворения. В это же время последовали Пражская и Парижская премьеры балета «Харнаси», принятого, особенно в Париже, в постановке Сергея Лифаря, с большим энтузиазмом.
Силы Шимановского со временем покидали его. В декабре 1936 года ему необходимо было покинуть Варшаву и уехать в швейцарский курорт Грасс. Еще он пытался, набрасывал на нотную бумагу строку за строкой, эскизы к задуманному балету «Возвращение Одиссея», но уже тогда было понятно, что конец близок. Умер Кароль Шимановский 29 марта в 1937 году. Вся страна провожала великого композитора в последний путь.
