Обновлено 09.06.2017 Studentportal.pl
Ханна Краль является журналистом и репортером. Родилась она в 1935 году в городе Варшава. Написала знаменитую книгу под названием «Опередить Господа Бога». Кралль пишет о людях, с которыми она желала быть, и которые хотели быть с ней. По ее словам, люди доверяют ей свою жизнь в надежде на взаимное понимание. Вместе с тем она не отрицает, что их судьбы парой выдаются для нее слишком трудными.
В свои репортажи она несколько раз вплетала эпизоды из своей жизни, рассказывая о них от третьего лица. От первого не хватало выдержки.
Детство
Существуют, как минимум, две официальные даты рождения Ханны Кралль. Чаще всего указывается, что она родилась 20 мая в 1935 году, в городе Варшава, в семье евреев. Ее родители Саломон Кралль и Фелиция Ядвига Рейхольд являлись чиновниками. В период войны Ханну прятали с «арийской» стороны. У девочки погибли все родные, а сама она чудом осталась в живых. Ее украли из эшелона, который направлялся в гетто.
– Я не променяла бы свое детство, ни на какое другое, – рассказывала Ханна Кралль. – Оно подготовило меня к остальной жизни, благодаря нему я что-то понимаю в этом мире. Благодаря нему я знаю, что такое страх, знаю, что такое отвага. И не расстраиваюсь по пустякам. Я была бы несравнимо глупее без этого опыта. Впрочем, все дети выходят из войны разумными и взрослыми. Чтобы выжить, всем детям – польским, еврейским – пришлось быть мудрыми
Начало карьеры
В 1951-1955 годах Кралль обучалась на журналиста в Варшавском университете. Свой первый текст она написала, когда была на четвертом курсе, на семинаре, который проводил Мариан Брандыс. Это был репортаж об одном дворе на Тарговой улице в варшавском районе Прага. Двор был расположен на задах Ружицкого базара. Там держали легальный и нелегальный товар, женщины готовили фляки и пызы, а затем продавали их на базаре. Мариан Брандыс прочитал текст и постановил: «Слишком много формы, коллега. Простота и благороднее, и не стареет».
В период учебы Ханна Кралль также ходила на семинар по театральной критике, руководил, которым Ежи Помяновского, эссеиста и выдающегося переводчика русской литературы. Он дал совет студентам посмотреть спектакль по пьесе Леона Кручковского «Юлиус и Этель» об американской паре, которую приговорили к смертной казни за шпионаж в пользу СССР и передачу тайных сведений о ядерном оружии. После этого на занятии семинаристы говорили об этой пропагандистской пьесе. Они повторяли за Кручковским, что Розенберги невиновны.
– Помяновский стоял спиной к окну, курил трубку, – вспоминает Ханна Кралль. – Он сказал: «Почему вы уверены в их невиновности? А может, все было иначе? Может, они совершили то, в чем их обвиняют? Может, они верили, что помогая коммунизму, способствуют миру на земле. Я подумала: он прав. Почему я должна им верить? Может, все было по-другому? Это был важный день в моей жизни…
Когда Ханна окончила обучение, сразу же пошла, работать в газету «Życie Warszawy». Ее коллега напечатал там репортаж о Тарнобжеге. В статье была следующая фраза: «Земля здесь прахом на руке оседает, на удар лопаты отзывается камнем». Ханна посчитала это высказывание невероятно красивым, но ею овладели сомнения, сможет ли она писать на таком, же уровне. Вспоминая Кралль говорит, что, если бы такое вышло в наше время из-под ее пера, она бы провалилась от стыда сквозь землю.
Летом в 1956 году Кралль совместно с коллегой поехала в Познань. Коллеге необходимо было написать о Познанской ярмарке, а Ханна ехала в качестве помощницы. Она приехала в среду, остановилась на частной квартире. На следующий день ее разбудила хозяйка квартиры. Она сказала, что началась стачка. Это слово ассоциировалось у Ханны только с историей. Она мигом выбежала на улицу. На ее глазах проводилась демонстрация рабочих, радость людей. Затем началась расправа над забастовщиками, и были введены войска. Девушка и удивлением, и страхом смотрела на танки, слышала стрельбу. Как заявляет Ханна, на следующий день она вернулась в Варшаву уже взрослой журналисткой.
«Polityka»
Известной Ханна Кралль стала после того как перешла в журнал «Polityka». Туда ее перевел Мечислав Раковский, главный редактор еженедельника. Они познакомились в 1966 году в Москве, где Ханна была вместе с мужем Ежи Шперковичем, корреспондентом газеты «Życie Warszawy». В то время она путешествовала по Советскому Союзу и занималась написанием очерков, которые составили ее дебютную книгу «На восток от Арбата» («Na wschód od Arbatu», 1972). Большое впечатление произвело на нее пространство, она летела около шести часов, и это было только началом ее увлекательного путешествия. Кралль очень любила Россию, в большой степени, из-за великой литературы: Бабеля, Чехова и Платонова.
«Polityka», для которой она начала писать, в то время была лучшим польским еженедельным изданием. Считалось, что это лучшее издание между Лабой и Владивостоком. В марте в 1968 году только «Polityka» и «Tygodnik Powszechny» не принимали участие в антисемитской кампании. Раковский дал так сказать «зеленый свет» непокорным журналистам. В этом журнале публиковались Михал Радговский, Анна Стронска, Рышард Капусцинский, Данута Загродзка.
– Ханя была невероятно талантлива, ее интересовали непопулярные проблемы, у нее было особое чутье на несправедливость, и она всегда была на стороне отдельного человека, – утверждал Мечислав Раковский. – Она необычайно легко улавливала проблемы современности.
Из слов самой Ханны, она пишет с мыслью об одном конкретном читателе. Писала женщина для Михала Радговского, думая о том, как он откоментирует когда прочтет. После этого ее убеждали, что этот метод неверен, что необходимо писать с мыслью о спящем путешественнике с вокзала в Колушках. Она отвечала, что не каждый спящий странник должен читать ее тексты.
Ханна Кралль говорила, что в издании «Polityka» никто никогда не требовал писать вранье. Да политики, конечно же, менялись, но не ее ситуация.
– Я куда-то ехала, слушала, смотрела по сторонам, возвращалась и писала. Потом, правда, был цензор, который лучше меня знал и как нужно писать, и как должно быть там, откуда я вернулась. Словом, я могла свободно писать, а цензор мог свободно вырезать, испортить или просто снять весь материал- говорила Ханна Кралль.
«Опередить Господа Бога»
В 1976 году была напечатана в ежемесячном журнале под названием «Odra» ее самая известная книга о Мареке Эдельмане. Сама история создания «Опередить Господа Бога» является удивительной. Журналистка поехала в город Лодзь, для того чтобы написать статью о фабрике, но не нашла там ничего такого, что могло бы заслужить внимание. Тогда она отправилась перекусить в кафе, там открыв газету Ханна прочитала, что профессор Ян Молл провел пионерскую операцию на сердце. Это весьма заинтересовало журналистку, и она отправилась в больницу узнать подробности, переворота в кардиологии. Профессор все ей доступно объяснил и посоветовал показать готовую статью доктору Мареку Эдельману на предмет ошибок. Кралль закончила статью, вернулась в Лодзь и там познакомилась с Эдельманом. В то время она знала о нем только то, что он был одним из предводителей восстания в варшавском гетто. Они договорились встретиться в Grand Hotel. Эдельман прочитал ее текст и ошибок не обнаружил. Он прочел на одном дыхании, не успев допить кофе, так что нужно было после прочтения о чем-то продолжить разговор.
– Я думала, о чем бы таком поговорить, и рассказала, что моя редакция, то есть редакция журнала «Polityka», находится на территории бывшего гетто. «Вы ведь были в гетто, правда?» – говорю я. – «Был», – отвечает он. «Я работаю неподалеку от улицы Анелевича. Может, вы знали этого Анелевича лично?» – «Знал». – Я спросила: «Каким он был?» – «Он ходил в харцерской форме, играл на барабане и любил командовать». Я не верила своим ушам… Подумала: «Он говорит о легендарном предводителе восстания, своем командире… Говорит так, как было на самом деле, ему все равно, как нужно об этом говорить. А что, если у него в запасе есть еще такие фразы…
О тексте, который появился в результате их встречи, так написал Вилли Брандт, канцлер ФРГ и бывший участник антинацистского движения сопротивления: «Опередить Господа Бога» Ханны Кралль я воспринял не как книгу об умирании, скорее я вижу в ней книгу о жизни, для жизни. Предостережение, что необходимо сопротивляться насилию, не терять веры в жизнь, сохранить волю к жизни» (Вилли Брандт, предисловие к немецкому изданию «Опередить Господа Бога»)
Военное положение
В ЦК ПОРП репортажи Ханны считали «удручающими». Цензор не пропустил в журнале «Polityka» статью под названием «Вид из окна на первом этаже». Героем статьи был первый секретарь Радомского воеводского комитета. В 1976 году из окна Комитета он проводил переговоры с бастующими рабочими. В это время поступил приказ уничтожить тираж книги Кралль «Счастье Марианны Глаз». В период военного положения цензура задержала сборник репортажей под названием «Сенная лихорадка», который должен был выйти в издательстве «Wydawnictwo Literackie», а также запланированный издательством «Znak» роман «Квартирантка» («Sublokatorka»). Первую из книг издали в самиздате, «Квартирантку» – в 1985 году в парижском издательстве «Libella».
Из журнала «Polityka» Ханна ушла в декабре 1981 года, после того, когда ввели военное положение. Главный редактор не прочитывал тексты, оставляя последнее слово за журналистами. Она пыталась остаться, мысленно согласилась на работу в техническом отделе, на работу корректора, но понимала, что не сможет этого сделать. 14 декабря, в понедельник, в редакцию пришел особый господин в штатском. У него была с собой связка ключей, и он начал просто запирать комнаты. Ян Бияк, который через время стал главным редактором «Polityka», обращался к нему «господин полковник». Журналисты начали прощаться. Они понимали, что больше не будут здесь работать. Ханна Кралль рассказывала потом, как плакали с Данутой Загродзкой и разрыдались прямо на плече Бияка.
– Она на правом, я на левом, что даже было логично. Каждая плакала на своем плече и каждая о чем-то своем. Она плакала по «Солидарности», а во мне плакала разве что комсомольская душа, поверившая в социализм. 14 декабря в 13.00 в коридоре «Политики» я оплакивала миф, мечту.
В таких романах как «Квартирантка» и «Окна» (1987) она пользовалась такой же повествовательной техникой, что и в репортажах, а сюжет рассказов в большей степени основан на судьбах реальных людей.
«Именно “Квартирантка” дала точное определение многим важнейшим проблемам последних пятидесяти лет. Кралль опиралась как на собственные воспоминания (начиная со времен военного детства, когда ее укрывали в Варшаве), так и на более поздние журналистские наблюдения над окружающим миром, прежде всего касающиеся трагических сплетений людских судеб в сталинские годы» Малгожата Черминская в: Гражина Борковская, Малгожата Черминская, Уршуля Филипс «Польские писательницы от Средневековья до современности».
Сотрудничество с Кеслёвским и киностудией «Tor»
После того, когда вышла книга «Опередить Господа Бога» Ханне Кралль позвонил Кшиштоф Кеслёвский и предложил ей познакомиться. «С удовольствием», – согласилась она. Так они и началась их дружба, которая продлилась около двадцати лет. Однажды Кеслёвский спросил, знает ли она благородного коммуниста. «Как же не знать, – ответила она. – Щенсного Добровольского». Он был участником варшавского восстания, который получил из рук генерала Бора-Коморовского крест Virtuti Militari. После войны он попал в тюрьму на Раковецкой. Вышел оттуда с отбитыми почками и ногами, без зубов, но, не смотря на это, верил в величие социализма. Кралль рассказала эту историю Кеслёвскому, и так появился фильм «Случай». Щенсного звали в фильме Вернер, сыграть эту роль досталось Тадеушу Ломницкому. Режиссер через время назвал этот фильм описанием сил, которые распоряжаются людскими судьбами.
После ухода из журнала «Polityka», журналистка устроилась на работу в киностудию «Tor», с которой долгое время работал Кеслёвский. Она рецензировала сценарии и придумывала темы. Станислав Ружевич, который работал руководителем киностудии, вспоминал Ханну так: – Ханя голодна до жизни, встреч, бесед. Она любит говорить, но еще больше любит слушать. Ханя умеет слушать. Порой она слишком легко загорается, переоценивает некоторые произведения и их авторов. Словно хочет, чтобы все было хорошо. Это интересно, ведь она хорошо знает действительность, не питает лишних иллюзий»
Метафизический репортаж
Ханна Кралль говорила о том, что на протяжении десятилетий она писала о современной Польше, а несуществующий еврейский мир затянул ее медленно, постепенно. Она занялась катастрофой не по личным причинам. На то, что осталось от мира восточноевропейских евреев, она обратила свое внимание из-за Мартина Бубера, еврейского религиозного философа. В середине 1980-х «Хасидские предания» Бубера разрешил ей путешествовать по старинным еврейским городкам Польши: Избице, Коцку, Варке. Такую реальность журналистка не знала, и она не скрывала этого от читателей. И они, и автор статей узнавали прошлое, традиции и культуру польских евреев благодаря участникам ее репортажей. В тексте «Спасение» («Zbawienie») она так написала о своем профессиональном опыте: «Работа корреспондента научила меня, что логичные истории, без загадок и пробелов, в которых все понятно, бывают неправдивыми. А вещи, которые невозможно объяснить, происходят на самом деле».
В репортаже «Исключительно длинная линия» («Wyjątkowo długa linia», 2004) Кралль процитировала Юзефа Чеховича, поэта межвоенного двадцатилетия, катастрофиста: «Не существует стечения обстоятельств. Все между собой связано и обладает смыслом».
Данная фраза является ключом к пониманию ее творчества. Такие книги Кралль, как «Опередить Господа Бога» или «Доказательства существования» («Dowody na istnienie», 1995), поэт Рышард Крыницкий называл метафизическим репортажем, так как в них затрагиваются конечные вопросы.
Рышард Капусцинский, старый друг журналистки и неизменный читатель ее книг, отметил: «Большая тема Ханны Кралль – судьба человека, втянутого в жестокости истории, раздавленного ее механизмами, доведенного ею до подлости и потерявшего себя. При этом история – это не какая-то страшная абстракция, она проявляется в виде конкретных отношений между человеком и человеком. Чаще всего, хотя и не всегда, это отношения палача и жертвы. Именно в этом переложении абстракции на конкретику, в этой последовательной наглядности, подчеркивающей, что не “водоворот истории” и не “призраки войны”, а конкретные люди убивали других, таких же конкретных людей, я вижу отличие и уникальность взгляда Ханны Кралль»
Капусцинский заметил, как важны для Ханны подробности. Он подчеркивал, что она может задать сотню вопросов. Ей важно, кто, в чем был одет, что стояло на столе и даже, какой был вид из окна. Капусцинский считал, что такие мелочи делали мир реальным, понятным и настоящим. По его мнению, благодаря вниманию к отдельному человеку творчество Ханны Кралль, тематически погруженное в прошлое и посвященное борьбе памяти с забвением, обращено к будущему, адресовано молодому поколению.
«Исключительно длинная линия»
Немецкий критик литературы по имени Марсель Райх-Раницкий был польско-еврейского происхождения, его комментарии могли обеспечить книге известность или перечеркнуть ее шансы на успех. Так вот, он говорил следующее: «Ханна Кралль все описывает и ничего не комментирует. Автор так немногословна, что в сравнении с ней Хемингуэй чуть ли не болтун (…) Здесь нет доброй воли, здесь есть свидетельство неслыханной интенсивности, и здесь действительно показано, что там произошло… Это самое важное у Ханны Кралль, никакого сентиментализма, никакого милосердия, лишь суровый рассказ о том, что было. Это потрясает и трогает»
Кралль считала, что люди, обычно, рассказывали плохо сбивчиво, нескладно, фрагментами. Но в результате журналистке удается услышать те несколько слов, ради которых можно потрудиться. Любителям жанра репортажа она объясняет, что процесс написания состоит в отсекании всего лишнего и придании повествованию правильного ритма. В результате статья должна быть насыщенной, но так, чтобы герой смог признать его своим текстом.
Книга под названием «Исключительно длинная линия» стала переломной в творчестве Ханны, ее иногда даже называют мини романом. Это история люблинского дома шестнадцатого века, который напоминал, целую вселенную. Историю дома можно отсчитывать с четырнадцатого века нашей эры, когда Елена, мать византийского императора, поехала в Иерусалим и нашла Животворящий Крест. Затем этот Крест оказался у доминиканцев неподалеку от дома.
Каким образом Ханна решила остановиться на этой теме? Изначально она услышала любовную историю, которая напоминала дворовую балладу. Один вдовец имел любовницу. Он умер от чахотки, а женщина застрелилась прямо на его могиле. Их так и похоронили вместе.
Шло время, а Кралль узнавала все больше и больше о жителях дома: Франтишке Арнштайн, поэтессе, ее муже враче и сыне, который сражался в Легионах. А также о Юзефе Чеховиче, дружившем с Арнштайн. Практически все, кто жил в этом доме погибли в Майданеке, Собиборе или в период ликвидации гетто.
Это был первый случай, когда Ханна Кралль написала не об отдельном человеке, а об общей судьбе большого количества людей. О катастрофе, журналистка сказала следующее: – Эта судьба не была результатом отдельных действий и решений. Приговор был вынесен целому народу: добрым, злым, трусливым, храбрым, мудрым и глупым.
«Розовые страусовые перья»
В 2009 году она напечатала роман «Розовые страусовые перья» он о том, о чем ей писали люди на протяжении пятидесяти лет. Это в какой-то степени автопортрет. Сюда входили записки, которые дочь журналистки оставляла на столе, когда убегала участвовать на студенческую забастовку. Телеграмма от мужа, плывущего на траулере вдоль берегов Африки в день, когда в Москве рухнул с пьедестала Хрущев. Письмо из госпиталя от Михала Радговского («Урбан написал, что хотел бы сделать ему приятное и участвовать в его похоронах»). Письмо из Санта-Моники от Яна Кота, которое он писал перед операцией («20 процентов, что я не выживу, а перед статистикой Господь Бог бессилен»). Письмо 1969 года из села Вершина в Иркутской области от Натальи Й., героини репортажа «Кусок хлеба» («Колхозникам Вершины живется все лучше»). Записи бесед с Влодзимежом Любанским, нападающим сборной Польши по футболу, и Яном Ц., бывшим землевладельцем, который потерял все свое имущество после сельскохозяйственной реформы.
Большое впечатление производит разговор с одной дамой в возрасте, о внуке журналистки, его девушке и предстоящей свадьбе. Каждая фраза в этой беседе вызывает удивление. Кралль удалось поймать ритм, который присущ рассказам людей пожилого возраста. Она так расставила акценты, что, как и слова, так и молчание становятся одинаково важными. Получилась статья о любви, в которой проступают образы несуществующего мира, появляется тень родного человека, а воспоминания снова оживают.
В «Розовых страусовых перьях» перед нами предстают друзья журналистки, в частности, Марек Эдельман, князь Адам Бонецкий и Кшиштоф Кеслёвский. По словам последнего, «важно встать на сторону тех, кому грустно, потому что они что-то утратили, или даже потому, что они не утратили ничего». Это высказывание Ханна Кралль приняла близко к сердцу.
