Обновлено 14.09.2017 Studentportal.pl
В популярности в Польше садовых участков некоторые видят продолжение крестьянских традиций, а некоторые ностальгию, по шляхетским усадьбам. В любом случае, грядки это польский национальный спорт.
Как писал талантливый поэт Людвик Ежи Керн.
Работа на даче – лучше нет дела,
И для души, и, конечно, для тела,
Отдых ударный с тяпкой на грядке –
Мысли в порядке, здоровье в достатке!
Статистика удивляет: в польских садовых хозяйствах, которые находятся в черте города, – практически миллион обустроенных участков. Добавим к этому загородные дачи, которых в Польше точно не меньше. Минимум каждое десятое городское семейство выбирает отдых за прополкой грядок и гриль в тени беседки. Давайте посмотрим, как это все зародилось.
От усадебных садов до садовых участков
На пороге Нового времени собственный сад был привилегией аристократии и клира. Зеленые территории окружали большие дома и усадьбы. «Башня с голубятней и павильоном в мавританском стиле, гроты, искусственные развалины, хаты, китайские домики, индийский шалаш, коринфская экседра, вольер для птиц, пасека, каскады, мостики…» – указано в описании объектов варшавского парка “Морское око”, созданного для княгини Изабеллы Любомирской из рода Чарторыйских.
Через время частные сады стали доступны для широкой публики, удрученной состоянием городских пейзажей, деградирующих из-за стремительной индустриализации. Безликие ряды доходных домов, темные дворы-колодцы, переполненные квартиры и плохие санитарные условия – таковы были урбанистические стандарты рабочих районов того времени.
На рубеже девятнадцатых двадцатых столетий в планировании городских зеленых территорий произошла революция. Британский урбанист Эбенизер Говард изложил в своей книге «Завтрашний день: мирный путь к истинной реформе» (1898) теорию города-сада. Невысокие здания, продуманная инфраструктура, большое количество зелени, близость крупных центров, другими словами – совершенное сочетание города и деревни. В Польше эта концепция воплотилась, например, в подваршавском городке Подкова-Лесьна и катовицком районе Гишовец. На польских землях в ту пору появляются Товарищества украшения городов, в задачи которых входит создание зеленых городских зон.
Садовые участки, которые стали создавать в городах, – плод этих же идей. Первый зарегистрированный в документальных источниках комплекс подобных участков появился в Грудзёндзе в 1899 году. Он называется «Солнечные ванны» и существует, по сей день. А окрестили его так потому, что создатель, доктор Ян Ялковский, пропагандировал соответствующие методы лечения. Члены созданного им Товарищества естественного образа жизни, «полуобнаженные, делали гимнастику, загорали, принимали ванны в специально сооруженных резервуарах с торфом, разогретым солнечными лучами», – написано в хрониках.
Растительная экспансия была обусловлена соображениями не так гигиены, как общественной пользы. Руководимые позитивистскими идеями и лозунгом «помогать бедным, а не давать милостыню», организаторы озеленения городской среды на первое место ставили интересы самых нищих слоев населения. Планировалось, что работа на свежем воздухе убережет рабочих от туберкулеза и алкоголизма. Владелец журнала «Ogrodnik polski» («Польский садовод») и страстный пропагандист «рабочего садоводства» Эдмунд Янковский писал в 1909 году: «В Варшаве впервые устроила их в 1907 году в количестве более десяти пани Прачкувна с подругами, которая выпросила для этой цели несколько бесхозных территорий. В 1908 году этих участков было уже несколько сотен, поскольку благотворительному делу люди стали содействовать, понимая его чрезвычайную важность. Ибо речь здесь идет о том, чтобы дать возможность рабочему наслаждаться не только свежим воздухом, но и чувством собственности; оздоровить его самого и семью, помочь в воспитании детей: не в тесной душной коморке, или грязном дворе – рассаднике преступности, а в нормальных условиях. Наконец, мы желаем, чтобы труды (…) рабочего (…) и его семьи могли быть использованы для пропитания всего семейства».
В период Первой мировой войны, когда абсолютно не хватало продовольствия, садовые участки очень выручали. Как ни странно, война стала импульсом их развитию: в пригородах экстренно обустраивали незадействованные земли для того, чтобы улучшить продовольственное снабжение граждан.
Зеленая Речь Посполитая
Разделение Польши отразилось и на судьбе садовых участков. К 1918 году самыми зелеными областями в результате немецкой садоводческой кампании (названной по имени ее инициатора «шреберовской») были Великая Польша и Силезия. Настоящий героизм проявили садоводы в Силезии, где большая часть земли была в руках частных угольных концернов, а если и попадались вакантные участки, то они были засыпаны пеплом, обломками породы и шлаком. Вот как было написано об этих «садоводах-партизанах» в брошюре 1938 года: «Это был (…) чрезвычайно смелый шаг – устройство садовых участков на пустырях и безнадежно изрытых полях (…). Однако нашлись смельчаки, которые решили каким-то чудом озеленить эту пустыню, сделать ее цветущим розовым садом (…)».
В Польском царстве подобное явление можно было наблюдать в самых промышленно развитых городах. В Галиции практически не было садовых участков, но она могла похвастаться «иордановскими садами». Краковский врач Хенрик Иордан, заботясь о здоровье и витальных силах молодежи, предложил организовать городские пространства для отдыха и занятий спортом. Сегодня «иорданки» ассоциируются с небольшими детскими площадками, хотя изначально они имели гораздо более внушительные размеры. В краковском Парке Иордана, к примеру, находились гимнастический павильон, санная трасса, образовательная зона, двенадцать игровых площадок для разных видов спорта, в том числе для футбола (первое зафиксированное документально футбольное поле в Польше), площадки для крикета и хождения на ходулях.
Но вернемся к садовым участкам. Тут также важным делом была пропаганда физической культуры среди детворы. Многие садоводческие товарищества организовывали летние детские лагеря для малообеспеченных семей. В садоводческой идее видели крупномасштабный социальный проект, который мог бы объединить людей с разными взглядами на мир. В профильных газетах писали: «Садовые участки – это школа социальной солидарности; садоводы, объединенные общей идеей, живут в совершеннейшей гармонии, им чужды классовые предрассудки. Садовод, видя, как в природе действуют неумолимые законы эволюции, начинает трезво оценивать социальные явления и даже становится неуязвимым для различных революционных доктрин, создаваемых, как правило, людьми, далекими от природы».
Как и ранее актуальным оставалось первоначальное, филантропическое значение проекта. Во время кризиса тридцатых годов польское Министерство социальной защиты проводило кампанию по передаче участков безработным. Члены садоводческих товариществ объезжали большие и маленькие города, пропагандируя свою инициативу. Организации садоводов становились все более влиятельными. Когда в 1926 году в Варшаве появилось Товарищество семейных садоводческих хозяйств, «Gazeta Warszawska Poranna» писала, не скрывая своего энтузиазма: «Человек со средним достатком может позволить себе свои овощи, свои цветочки, свой домик, свой отдых, свой собственный „Скарышевский парк”, свои собственные Лазенки. Массово записывайтесь в „Товарищество семейных садоводческих хозяйств”! (…) Да хранит Господь новое товарищество».
Им дал благословение примас Польши Август Хлонд, который поддержал идею, чтобы «и рабочий, и мещанин по пястовскому обычаю с любовью возделывал кусочек родной земли». В 1936 году появился гимн садоводов «Зеленая Речь Посполитая» авторства Зофьи Дрвенцкой-Деринг:
Блеском весеннего солнца залитая
Цветет зеленая Речь Посполитая.
Гордый и радостный гимн раздается
И стяг бело-красный торжественно вьется.
Садоводческое движение во второй Речи Посполитой не было только делом поляков. Особенно активна в этой сфере была сионистская организация Гехалуц (ивр. пионер), которая создавала коллективные фермы, т. н. хашары. Молодые евреи отшлифовывали навыки сельского хозяйства и садоводства перед тем, как отправиться в палестинские кибуцы. Самое большое такое хозяйство появилось в варшавском районе Грохов. У тамошних пионеров получилось даже собрать урожай сорта тростника, который произрастает в Палестине.
Формированию садоводства в межвоенный период особенно способствовало принятие в 1922 году закона, из которого следовало, что трудящимся полагался отпуск. Развивался туризм, но, главным образом, среди самых зажиточных категории граждан. Небольшой кусок земли около города стал незаменимым вариантом дешевого отдыха. Но выделение участков шло недостаточно активно, места для всех желающих не хватало. Поэтому в выходные дни (и до, и после войны) в пригородных территориях происходило настоящее нашествие отдыхающих. Они заполнялись «зелеными гостиными и столиками», то есть пледами с алкоголем и закусками. Варшава и сегодня вспоминает пароходик в Млочин, маёвки на Белянах, а также походы на реку Свидер.
«Аргументы – в ваших корзинках»
После войны власть провозгласила лозунг: «Каждой рабочей семье по садовому участку». Были возрождены довоенные огороды, новым поселенцам на Западных Землях досталось в наследство большое количество немецких садов. С одной стороны, у садоводов удалось воплотить довоенный постулат – их участки признали общественно-полезными объектами. С другой, садоводческие организации потеряли самостоятельность, и перешли в ведение центральных профсоюзных органов. С тех пор дачный участок сотруднику выделяло предприятие – за «добросовестный труд».
По официальной версии, новые садовые участки были заслугой рабочих, элементом здорового социалистического соревнования. У плохих садоводов их запущенные участки отбирали. Во время праздника газеты «Trybuna Ludu» устраивались «Дни садовода», проводили конкурсы на самый лучший участок. В кинохронике 1953 года с гордостью сообщалось, что смекалистые садоводы района Мокотов выращивают экзотические дыни и стручковый перец. В библии садоводов, бестселлер «Садоводство – мое хобби» (1985) писалось: «Формируется новый стиль общественной жизни, более красивый и более свободный, все популярнее становятся дачные посиделки c салатом из собственных овощей или блюдечком ароматной земляники».
С начала семидесятых, участки приватизировали и удалили от городов. Собственная дача стала одним из символов «малой стабилизации» эпохи Герека. У кого были знакомства, получали участок в Государственном земельном фонде, другие договаривались с деревенскими жителями и заключали договоры «на коленке». И дело было не только в желании иметь место для отдыха: в эпоху сплошного дефицита продуктов питания дача могла обеспечивать овощами и фруктами: «В ритм польского города вписалось новое явление – дача. У одних она уже есть, другие о ней только мечтают. Для чего же она – для отдыха? Сравнение с некоторыми строительными площадками и конторами получается не в пользу садоводческих участков – на последних приходится очень тяжело трудиться. (…) Стоит ли иметь дачу? Аргументы – в ваших корзинках», – читал диктор Кинохроники в 1985 году.
Такие участки подчинялись (и подчиняются по сегодняшний день) своим собственным эстетическим канонам. Антрополог Рох Сулима своему тексту о приусадебных хозяйствах дал специфическое название: «Между раем и помойкой». На дачах ничего не пропадает, дача — это совершенное воплощение рециклинга по-польски. Первая заповедь дачника: «сделай сам». Снова обратимся Кинохронике: «Служат ли садовые участки украшением города? Совсем не обязательно. Чаще они напоминают трущобы, которыми облеплены большие южные мегаполисы».
Долгое время садовые домики строили из материалов, которые были доступными. Антрополог Магдалена Зых писала, что по тому, из какого материала построена дача, можно было узнать, на каком предприятии работал хозяин. В ход шли листы металла, деревянные элементы из разобранных домов, двери от лифтов, газетные киоски. Счастливчики строили свои строения из материалов столярной фабрики «Столбуд». Но в иерархии ценностей садовода на первом месте стояло не богатство, а хозяйственность.
Гриль и гномы
Истинный бум начался в период политических преобразований. Как показали исследования Польской академии наук, на протяжении 25 последних лет каждый четвертый житель деревни отдал часть своей малой родины дачникам. В 90-е начали появляться новые аксессуары дачной культуры: грили, пластмассовые бассейны, таблички «Злая собака» и садовые скульптуры милые гномы. Основное предназначение дачи меняются: из места выращивания продуктов питания она превратилась в место для отдыха. Одновременно с повышением благосостояния граждан появляется спрос на новые виды дачной архитектуры: на участках появляются «виллы», «усадьбы» и «скандинавские» домики-конструкторы из строительных супермаркетов.
В 2005 году «рабочие» садовые хозяйства преобразовали в «семейные». В 2012 году из-за дачных участков происходили жаркие споры. Работающий в тот период времени закон признали неконституционным, помимо этого, истинным кошмаром для садоводов, чьи участки оказались расположенными на приватизированных во времена Берута участках, стала реприватизация.
Одни доказывали, что дачные участки — это пережиток времен ПНР, город — это не деревня, поэтому глупо засаживать грядками привлекательные территории в центре мегаполиса. Другие подчеркивали социальную и экологическую значимость этих зеленых островков и предупреждали, что единственными, кто окажется в плюсе от сноса дачных участков, будут девелоперы. От безвыходности, садоводы баррикадировали свои домики, писали петиции и даже стихи, как, например, этот: Суд наш конституционный, спаси и помилуй! Не загоняй стариков в могилы!
Не загоняй пенсионеров в гробы,
Дай им растить морковь и бобы!
Позволь им в земле копаться
И жареными колбасками наслаждаться.
В наши дни для одних дача — это место где можно уединиться и кропотливо поработать на грядках. Другие удовлетворяют на даче потребности в социализации – во многих садовых товариществах работают кружки по интересам: пчеловодов, голубятников. Свой участок может быть вариантом дешевого отдыха, а также способом поднять социальный статус благодаря наличию «второго дома» в красивом пригороде. Стереотип дачников – это семейная пара пенсионеров, но на самом деле среди любителей дачной жизни есть представители всех социальных, а также возрастных групп.
В последнее время дачной культурой прониклись хипстеры. Удостоверение садовода — это уже не артефакт из мира прошлого, а факт принадлежности к авангарду сознательных потребителей. И на самом деле, что может быть круче, чем морковь с собственной грядки. А клумбы и цветники заняли свое почетное место на мелованной бумаге современных журналов.
