Обновлено 26.03.2020 Studentportal.pl
Всем известный польский фильм «Знахарь» на советские экраны вышел летом в 1983 году. История о варшавском профессоре медицины Рафале Вильчуре, который в один миг потерял семью и память, коснулась сердец многих зрителей. В Беларуси «Знахарь» оказался своим, очень трогательным и близким, и хотя в фильме напрямую об этом не говорится, многие догадались, что сюжет развивается на территории довоенной Западной Белоруссии. Ничего удивительного, ведь автором книги, по которой был снят фильм, является уроженец Витебщины Тадеуш Доленга–Мостович. Известный в межвоенное время журналист и писатель не раз помещал героев своих книг в колорит западнобелорусских городов и местечек. Есть белорусский след и в судьбе исполнительницы главной роли Анны Дымной. Своей фамилией она обязана мужу, который родился под Барановичами.
Когда режиссеру Ежи Гофману, известному по батальным постановкам исторической трилогии Генрика Сенкевича, пришла в голову идея экранизировать «Знахаря», многие скептически отнеслись к самой идее. На дворе был 1980 год, вся Польша жила уличными протестами, забастовками и «Солидарностью». Культурная богема, в 70–е годы переживавшая эпоху фильмов «морального беспокойства», в тот момент остро озабоченная текущими отношениями общества и власти, считала совершенно неуместной слезливую мелодраму с достаточно на первый взгляд банальным сюжетом.
Некоторыми коллегами это воспринималось едва ли не как творческое предательство. «Вокруг безумствовали вихри истории, вокруг раскаленные добела политические страсти… А мы жили совсем в другом мире», — вспоминал о работе, над фильмом спустя время Ежи Гофман. Но в декабре в 1981 году генерал Ярузельский ввел в стране военное положение, «праздник непослушания» в Польше закончился, и обстановка изменилась коренным образом.
«Знахарь», как и «Ва–банк» Юлиуша Махульского, попал в точку. Картинки, казалось бы, такой далекой, красивой жизни 30–х годов раскрасили зрителям серые обыденные будни. «Знахарь», вышедший на польские экраны в 1982 году, дарил надежду и веру в то, что, пройдя сложные испытания судьбы, все в итоге закончится хорошо. Люди выходили из кинотеатров со слезами на глазах. Критики, молча и недоуменно, наблюдали за реакцией публики.
Удивительным образом перекликались с фильмом и удары судьбы актрисы Анны Дымны, которая сыграла главную женскую роль. Историю стоит рассказать с того момента, когда юной студенткой Анна Дзядык познакомилась со своим будущим мужем. Первая встреча с Веславом Дымным была далекой от романтики. Он любил выпить с коллегами под дверями ее комнаты в отеле, а она никак не могла уснуть. Когда попросила успокоиться, в ответ услышала одну ругань. Но на следующий день, смущенный Веслав уже просил прощения, с букетом цветов в руках.
У них была большая разница в возрасте целых 15 лет, но их объединяли традиции семей, только недавно перебравшихся на юг Польши. Веслав, который родился в деревне Полонечка недалеко от Барановичей, в последние годы войны вместе с матерью и младшими братьями вынужденно проделал сложный и опасный путь в Силезию. И Анна, родители которой перебрались в Краков из Западной Украины. Они не раз делились друг с другом воспоминаниями о семейных обычаях, таких нетипичных для обыденности южно польской провинции.
Веслав был очень талантливым и одаренным человеком, а ко времени их знакомства уже стал и весьма знаменитым. Писал сценарии, сочинял юморески, тексты песен, выступал в популярном краковском кабаре, играл в кино, рисовал. С ним было очень интересно. До сих пор Анна с трепетом вспоминает свою первую любовь. Они прожили вместе шесть лет.
Все рухнуло за несколько месяцев. Осенью 1977 года сломанный телевизор спровоцировал пожар в доме. Тогда сгорели почти все наработки и архивы мужа, однако это оказалось лишь началом цепи страшных событий. Спустя три месяца Анна нашла уже в новом доме отправившегося туда Веслава, туда обустраивать жилье, мертвым. Обстоятельства и причины смерти так и остались до конца не выясненными.
Через три месяца, в мае 1978 года, Анна ехала на съемки в Венгрию. Там над озером Балатон мечтала, в конце концов, отогнать постоянно гнетущие ее траурные мысли, и начать жизнь с чистого листа. Анна уснула в машине. Проснулась уже в венгерской больнице с тяжелыми травмами ног, позвоночника. Парализованной 27–летней актрисе врачи не давали гарантии, что снова будет ходить. Она выкарабкалась. Многомесячная реабилитация, вера, забота близких и совсем чужих людей вернули ее к жизни.
Те тяжелые переживания остались с Анной навсегда, заставили по–другому посмотреть на мир: «Когда пришла в себя после аварии, долго была словно где–то далеко. Да, было мне там хорошо и тепло. Возвращение в реальность означало боль, ощущение серьезности травм. С радостью и облегчением, что боль уходит, снова проваливалась в эту светлую пропасть. Из самого момента, когда пришла в себя, немногое осталось — провал в памяти. Но радость того, что жива, помню до сих пор. Рассудок был словно выключен, но эмоции и чувства сохранились. Это мне дало уверенность, что человек излишне многое планирует, комбинирует. А должен жить, это его обязанность, наивысшее предназначение, шанс и радость». Роль Марии Вильчур в «Знахаре» после всего случившегося стала для Анны Дымны знакомой и даже близкой. Когда в фильме молодой граф Чиньский ухаживал и смешил девушку в магазине, это было так, словно она снова переживала отношения с необыкновенно скорым на яркие выдумки Веславом. А киноавария на мотоцикле и месяцы восстановления — это будто бы ее собственно пережитое второе рождение после венгерской командировки.
На роль молодого графа, Ежи Гофман, собирался пригласить Даниеля Ольбрыхского, уже сыгравшего в его фильмах «Пан Володыевский» и «Потоп» знаковых персонажей. Но тот отказался. Выбор пал на Томаша Стокингера. И хотя многие посчитали, что молодому актеру роль далась непросто, на съемочной площадке с Анной они целовались более чем по–настоящему. Как вспоминал Томаш спустя годы: «Любили мы сцены с поцелуями, часто просили сделать еще один дубль. Думаю, была у нас с Анной, некая химия». Белорусскую провинцию (а в книге Доленга–Мостовича о том, что семья мельника Прокопа, в которую приходит главный герой фильма, — белорусы, написано прямо) снимали в городе Бельск–Подляски. Наверное, самом белорусском городке Белосточчины, да и, собственно, всей Польши. Жители Бельска по–прежнему не забывают фильм, многие тогда участвовали в массовках.
Подготовка к съемкам
К съемкам центр немного подготовили, вспоминал один из бельчан Марьян Домбровский: «Перед Ратушей насыпали песка и выложили старый «брук» там, где уже давно был асфальт». Сам Марьян тогда немного занимался фотографией, и на старых снимках осталась память о многих горожанах, попавших на экран: «Вот, например, «Лимончик» — многолетняя заведующая бельским рынком, которая нечаянно попала в кадр, но так понравилась Ежи Гофману, что специально под нее придумали эпизод, где она ест яблоко. По мнению режиссера, это придало фильму местного колорита». В Бельске, кстати, состоялся и предпремьерный показ самой ленты. Можно только себе представить, какой ажиотаж наблюдался тогда в местном кинотеатре «Знич».
Для многих в памяти навсегда осталась по–деревенски теплая, и такая домашняя атмосфера. Во время перерывов режиссер иногда отправлял актеров пройтись за грибами, а потом собственноручно их готовил и кормил всех участников съемок. Провинциализм, впрочем, сыграл и злую шутку. Одной из самых ярких сцен должен был быть эпизод, когда молодой граф, уже готовый, на могиле возлюбленной, расстаться с жизнью, в последний момент узнает о ее счастливом выздоровлении. С букетом роз он мчится, чтобы рассыпать цветы у ног девушки в деревенской хате.
Эти розы оказались самыми дорогими в истории польского кино. Накануне получивший задание найти в Бельске самые красивые розы администратор сумел раздобыть лишь скромный и уже слегка подвявший букетик. Что поделать — типичные реалии позднего польского социализма. Но режиссер поставил ультиматум: не будет роз — не будем снимать, будете отвечать за срыв съемочного процесса, что заставило ответственных за реквизит на такси отправиться за двести километров в Варшаву. Там на столичном рынке было куплено несколько десятков действительно прекрасных желтых роз. Как вспоминал Томаш Стокингер, счет был очень и очень большим. Такие цветы могли позволить себе в те времена только иностранцы. Когда розы, наконец, приехали, Гофман потратил огромный метраж купленной за иностранную валюту пленки лишь на одну эту сцену. Можно было сделать два, в крайнем случае, три дубля. Он сделал их целых одиннадцать. Казалось бы, что тут особенного: розы падают на землю, чего тут дублировать. Но выходит, Гофман дело знал, сцену запомнили все зрители». Этим летом нашему знакомству с фильмом исполняется ровно 36 лет. Он стал классикой, а зрители до сих пор с чувством и слезами на глазах пересматривают польский фильм «Знахарь».
